Всё о жизни чайных дракончиков - Нелл Уайт-Смит

на меня, но я тут же уточнил:

– Своего рода букварь – он для дислектиков. Суть методики заключается в том, чтобы сам текст записывался не алфавитом, а более простыми для запоминания символами, никаких буквосочетаний, никаких и… – я сделал паузу, придавая значительность своим следующим словам: – Я уже связался с основными поставщиками чая – они выпускают каталоги и периодические издания, а также, само собой, подписывают сорта таким образом. Все по запросу. Это ни в коем случае не умалит твоих исключительных обонятельных талантов, милая моя Кейрра, но даст тебе дополнительные инструменты в будущем назначении.

Кейрра грустно мне улыбнулась, приласкав, и я посмотрел на нее со всей нежностью и добротой, на которые только был способен, а может, даже и сверх того.

– И я сам разберусь с тобой в этой грамоте. Сколько времени бы это ни заняло.

Кейрра радостно завизжала – это оказалось настоящим испытанием для ушей. Просто невозможно: как так бывает-то на самом деле, чтобы девушки так некрасиво визжали? Но я был счастлив это слышать. Счастлив почувствовать нежное, теплое прикосновение мастерицы ДиДи к моей шкуре. Так мягко, чуть нагревая себя, могут касаться друг друга только чайные дракончики, но, конечно, в обыденности никогда не касаются.

– Я могу начинать прямо сейчас? – восторженным шепотом спросила Кейрра, и я разрешил, спохватившись о том, что начинать, конечно же, обязательно нужно с чая, только в тот момент, когда Кейрра и сама дернулась его заварить.

Если честно, я не знаю, как описать то чувство, которое я испытывал, пока Кейрра листала страницы, а мы с мастерицей ДиДи пытались уловить за ее порывистыми жадными движениями суть методики и график, по которому мы теперь будем заниматься. Это было тепло. Но не такое тепло, которое я испытывал, находясь внутри чайника и насыщая его собственной шкурой. Это тепло нисходило на меня от каждой мельчайшей частицы пространства, и я никак не мог бы сделать его полнее. Мне оставалось только благодарно раствориться в нем и позволить какому-то мгновению, какому-то сокращению моего механического сердца застыть для того, чтобы осознать в этой мягкой струящейся пустоте: я буду жить этой нежностью вечно.

– …Да нет же, не от пьянства, – услышал я приближающиеся издалека голос и звук шагов Эйхнара Ужасного, – я ведь делаю это не потому, что я пью.

– Извини, но выглядит это именно так, – напомнил ему бредущий рядом Дейран.

– Я знаю. Но в действительности это что-то идущее изнутри меня. Оно все наполняет, наполняет меня, как-то крутится то ли в голове, а то ли в желудке. Я вот кружку пива выпью – покормлю его, другую… А потом так тошно становится – невмоготу. Перед глазами как темно, дышать нечем. И оно выпивки требует, требует, и работы. Потом я закрываю дверь, остаюсь наедине с тем, о чем думал, и хлоп! Как яркая вспышка, становится ясно все, и потом… на утро дело сделано. А как – я не помню. И об этой ясности я тоже ничего не помню, кроме того, что она приходила.

– То есть просто так напиться опять не выйдет? – уточнил Дейран, уже совсем приблизившись со своим собеседником к емкости Кейрры.

– Нет, извини, дружище, – повинился тот.

– Вот вы где! – окликнула их Эйдераанн. – Послушайте, нам действительно нужно устроить мозговой штурм относительно завтра. Все зависит от этого дня. Я очень рада, что проект с Чаем, наконец, удался, но…

– Да нет, – поспешил расстроить ее Дейран.

– Да да, – поспешил поправить Дейрана Эйхнар, посмотревший в бассейн Кейрры.

Там, внутри, был чай. В смысле, там были и Чай, и чай. И первый отлично работал и делал второе. При том – с какой-то безумной, невозможной, непознаваемо великой скоростью.

– Да-да! – повторил во всеуслышание Эйхнар и толкнул в бассейн Дейрана.

Я видел, как улыбнулась измученной, но счастливой улыбкой за него и за Кейрру Эйдераанн. Мне захотелось ласково коснуться ее руки. Кейрра на волне общей радости нырнула в бассейн, и я наблюдал впервые, как она без лишней целомудренной одежды в три слоя легко скользит там, в чае.

– Она прекрасна, – тихо произнес я, любуясь, – вам стоило придержать деньги на мою зарплату и позвать мастера Центра посмотреть на нее сейчас, когда все готово.

– Ага, мы так и сделали, – признался Дейран по душевной простоте.

Меня словно молнией ударило. Я беспомощно оглянулся на драконицу – они заставили меня согласиться работать бесплатно. Они обманули меня.

– Все в порядке? – участливо, отлично сыграв свою роль, уточнила она.

– Да, конечно, – улыбнулся я в ответ, – я остался бы с вами в любом случае. Это же вы! Вы – моя семья, и я люблю вас!

Среди ночи я вызвал курьера и сбежал навсегда.

Глава двадцать седьмая и последняя: про чай

– Так… напомни, зачем тебе были нужны эти деньги? – спросил меня мой толстый друг на другой день, когда я, отмолчавшись и отлежавшись у него в креманке, наконец рассказал, что случилось. Я чувствовал на него обиду, но поскольку она проистекала из обиды на весь мир, то адресуемое мною ему чувство следовало упомянуть в качестве какой-то особенной, теплой и требующей ответной доброты обиды. Я повторил:

– Чтобы открыть собственное заведение.

– И тебе не хватало именно этой зарплаты?

– Нет, мне еще очень много не хватало. Но… послушай ты, дело ведь не в деньгах! Ты ведь и сам говорил только недавно, что получать денежное вознаграждение за работу для меня психологическая необходимость! И ты не порицал за это меня!

– Это верно, – рассудительно отметил толстяк и продолжил: – Но я также вижу, что тебя эта необходимость тяготит. Так что объясни мне, в чем здесь, если не в деньгах, дело. Я слушаю.

– В отношении ко мне! В том, что они заставили меня почувствовать, что в душе я был одинок, что мне требовалось сердечное тепло и признание того, что я нужен не как чайный дракончик, а просто так, сам по себе, понимаешь?

– И отобрать месячный заработок?

– Опять ты за свое! – воскликнул я, выдохнув на поверхность заварки. – Да я отдал бы им эти деньги! Ради друзей, ради своей семьи я готов поделиться всем, чем угодно!

– Серьезно? – заинтересовался Вайерр. – Тогда давай переезжать в Апатитовый Союз. Финансовая подушка там не помешает.

Я мрачно посмотрел на старого друга, а потом перевел взгляд на ближайшую ликровую заводь. Я ему еще не говорил, но я подал заявление на одноразовое открытое назначение – или, иными словами, на право единократно приехать в любой